Бернарда - Страница 104

104

Жаль.… Очень бы хотелось прижать ее к груди. Ничего, придет время. Скоро.

— Кушать, значит, вези? — Дрейк поднялся с пола, повернулся к столу и долго смотрел на него. Затем с трудом оторвал взгляд от пустой поверхности и повернулся к Фуриям. — Пойдемте.

Он уже было направился к выходу, когда услышал за спиной слаженное «Н-е-е-е».

— Что «не-е-е»?

— Там.

— Что?

Дрейк проследил за взглядом пушистых существ и наткнулся на стоящую в углу лаборатории корзину.

— В этом?

Вместо ответа, Фурии бодро подкатились к ней и взобрались на оранжевое одеяло.

Начальник медленно втянул воздух. Он вдруг понял, отчего так смущенно выглядел в коридоре Эльконто и неожиданно для себя рассмеялся.

* * *

Это был момент счастья.

Темная спальня, тикающий будильник на прикроватной тумбочке, висящий за прозрачными занавесками диск луны.

Она была теплой и такой родной. Спала на широкой кровати одна, укутавшись в теплое одеяло. Никто не пах так вкусно, как самый родной на свете человек — мама. Я забралась к ней под бок и обняла. Одеяло зашевелилось, в темноте тут же раздался встревоженный сонный шепот.

— Динка! Дочка… ты чего же так долго? Загуляла что ли? А я полночи ждала, так волновалась, думала сердце выскочит… доченька…

Тут же прижала к себе, обняла. Стук сердца, тепло кожи, родные ласковые руки.

— …ты бы хоть позвонила… я уж чего попало надумала.

— Все хорошо, мам. Я здесь.

— Динка, я так волновалась! Как будто с тобой что-то плохое… Что же ты так? Как будто целую вечность тебя не было…

Точно.

— Прости, что я задержалась. Я так по тебе соскучилась… очень. Ты даже не представляешь.

— Вот дурная голова! Ты меня не пугай так больше!

— Не буду.

Мама.

Я была дома. Дома с мамой.… В квартире с ободранными обоями, стареньким чайником на столе в кухне, выцветшими коврами и пыльным зеркалом в коридоре. Я была в самом лучшем месте на Земле. Дома.

Было очень многое, о чем следовало подумать, слишком многое произошло, но ни за что на свете я бы не прервала самый счастливый момент жизни. Она еще долго о чем-то шептала, спрашивала, даже ворчала, а я улыбалась, чувствуя ее тепло и заботу, находясь рядом с самым близким человеком на свете. Наверное, я отвечала невпопад, а какие-то вопросы не слышала совсем, но ей было все равно — я вернулась, и это было единственным, что имело значение.

В голове двоилось — слишком близкими казались разбросанные в далекой теперь темноте миры, слишком хорошо помнился идущий от них свет и ощущение торжества и покоя. Что теперь иллюзия — тот остров, та женщина? Дрейк… Боже, это ведь Дрейк приходил за мной.… И именно он вел назад. Чувства внезапно перекрыли способность дышать. Я едва сумела взять себя в руки, поборов желание окунуться в воспоминания, уже проламывающие изнутри запирающую их дверцу.

— Динка, тебя так здорово обнимать. Так странно… от тебя будто тепло идет.

Я улыбнулась ее голосу, ее теплым пальцам в своей ладони.

— А как же еще, мам?

— Нет, раньше я такого не замечала. Как-то по-другому…

Не нужно тебе знать деталей, родная. Не нужно… Многое поменялось.

— Тебе кажется. А где… — Внезапно я поняла, что забыла имя мужчины, живущего здесь уже не первый десяток дет. — …где отчим?

— Толька-то? Да его сосед вечером позвал, он и ушел. Пьют, наверное. Да, ну и Бог с ним. Я за тебя боялась, с ним-то нормально все…

И больше мы не говорили.

Мать радовалась, что ребенок вернулся домой здоровым и невредимым, а я тому, что снова могла побыть маленькой, уткнуться в теплое плечо, вдохнуть знакомый с детства запах кожи, завернуться в кокон любви и заботы и временно забыть обо всем на свете.

И только когда она тихонько размеренно засопела, успокоившаяся, я выскользнула из спальни, бесшумно прикрыла за собой дверь и какое-то время стояла в погруженном в темноту зале. Выключенный экран телевизора, старенький диван, полки с книгами, цветы на окне. А за окном звезды — сияющее скопление далеких миров. Больших и маленьких, далеких и близких. Со своими законами и правилами, позволяющие прожить разнообразный опыт. Главное, согласиться с правилом — забыть о могуществе…

Но я почему-то не забыла.

Лежа на узкой, до боли знакомой и привычной когда-то кровати, я почти убедила себя, что ничего не было.

Сон. Это всего лишь сон. И я — Дина Кочеткова, все еще работаю переводчиком в агентстве, ем на обед сладости, по вечерам выхожу на автобусную остановку и по пути домой мечтаю о чем-то непознанном и неизведанном. Я — обычная, как и сотни тысяч других людей, плыву по течению, размышляя, возможно ли управлять событиями собственной жизни. Перед сном читаю философские книжки, пью на кухне чай с мамой, разговариваю, грущу, смеюсь, раздумываю о том, во что одеться завтра утром и станет ли меня снова упрекать за полноту противная Татьяна…

Только все было.

Было на самом деле.

Был Нордейл, и был Дрейк. Была война, свой отряд, чужие солдаты, пули и была смерть. Не чужая, моя собственная. Я помнила, как смотрела в их лица, стоя посреди той комнаты, в углах которой светились синие столбики, помнила, как прощалась с ними, укрытыми сияющей сферой-щитом. Помнила даже взрыв.

А теперь я вернулась.

Та же или другая?

Никто не возвращается тем же самым, даже выходя за пределы собственной квартиры, чтобы купить в близлежащем магазине пачку чая. Мы всегда возвращаемся новыми, другими. Только не замечаем этого.

Подспудно казалось, что на кровать вот-вот запрыгнет кот Миша, поставит тяжелые лапы на грудь, уляжется и замурчит. Миша… Он остался там, куда я еще вернусь. Там остались слишком многие — Баал, Аарон, Халк, Дэлл… все они. Родная Клэр, смешарики, ставший вторым домом особняк.

104