Бернарда - Страница 39

Сходив в туалет, в который мечтала попасть последние минут двадцать, Клэр вернулась в полутемный коридор и осмотрелась. Из головы не шли Смешарики.

Где же они сейчас? Пусть этот Дрейк назвал их Фуриями, но ведь они как маленькие! Совсем не воинственные на самом деле — им бы только поиграть. Кому, как ни Клэр, знать это? Кто еще проводил с ними столько времени, сколько она? А как пытались защитить? Как храбро сражались с грабителями, защищая домочадцев в комнате! Куда же они все подевались?..

Обеспокоенная непривычной тишиной и морщась от мерзкого аромата не то очистителя стен, не то проявляющего отпечатки пальцев раствора (в фильмах-то все показывали), Клэр принялась методично обыскивать комнаты, заглядывая за двери, под диваны, комоды и шкафы. Дополнительных картин нигде не было, подсвечников тоже, никто не смеялся и не хохотал, путаясь под ногами, никто не катался по полу. Почему же так тихо?

Закончив осмотр третьей по счету спальни и не найдя ни одного Глазастика, Клэр не на шутку обеспокоилась. Где же они — ее любимые пушистики, за последние недели ставшие родными? Раньше бы Клэр не задумываясь ответила, что, несмотря на миролюбивость, взялась бы за пистолет, если бы кто-то посмел обидеть шаловливую рыжую Ганьку, а теперь вот, наверное, то же самое могла бы сделать за Смешариков. Они были ее укладом, ее правильностью и привычностью, а привычность была тем, за что Клэр боролась сильнее всего. Не нужно пустых комнат, не нужно тишины, не дай Господь придется снова привыкать к чему-то новому — никаких изменений произойти не должно. С утра будет завтрак из ананасов, будет гвалт и забавные отрывки слогов, будет куча глаз, ожидающих после ананаса порцию ягод. Все будет, как было. Вот только бы найти этих негодников…

Клэр устало поднялась с коленей и положила руку на заправленную кровать гостевой спальни. Тихо и темно вокруг.

Чувствуя, что начинает паниковать, она тихонько позвала:

— Смешарики, ну, где же вы?… я вас уже полчаса ищу! Покажитесь…

Она нашла их под лестницей: услышала тихое и жалобное «…моги», которое даже не сразу сумела идентифицировать в слово. Лишь спустя несколько секунд со сжавшимся сердцем осознала: «помоги». Они сказали «помоги».

Он стоял в дверях уже обутый, приложив к уху серебристую трубку телефона — сух и деловит, как всегда:

— Джон, систематизируй полученную информацию, возьми заключения из лаборатории и продолжай допрос. Я сейчас буду.

К этому времени Начальник успел подробно объяснить мне, какой эффект производит его прикосновение на клетки человеческого организма и что возвращение способностей можно ждать через день-два, как только нервная система отдохнет. Пока же посоветовал заняться чем-нибудь расслабляющим для ума и тела, ждать и не тропить события. Все уроки были отменены. Я видела, что Дрейку не терпится попасть обратно в Реактор: оказывается, этого нападения (а не ограбления, как поначалу думали мы с Клэр) в Комиссии ждали давно; им позарез нужна была новая информация, а так как они были уверены, что Фурии не выпустят врагов из дома, то с нетерпением ждали подобной ошибки врагов. Теперь в руках людей в серебристой форме, по всей видимости, были нужные нити, ведущие к организатору недавних преступлений.

Что ж, у Комиссии всегда все отлично просчитано.

И из-за этого я до сих пор не могла понять, стоит мне обижаться или нет?

С одной стороны, неприятно знать, что ты был наживкой. С другой — Дрейк (это было видно с его слов и поведения) никогда бы не стал рисковать понапрасну. Тем более мной. По его словам, все это время его люди ни на минуту не выпускали меня из поля зрения и среагировали на вторжение еще до того, как я нашла в спальне мобильник.

Выслушав это логичное заверение вкупе с отсутствием излишней эмоциональности в голосе, я подумала о том, что Дрейк идеально подошел бы на роль Шерлока Холмса в нашем мире. Великолепный ум и ноль соплей. Продюсеры бы передрались за такой ценный трофей. И если бы не настоящее беспокойство, перемешанное с трепетным теплом в глубине глаз Начальника, мне, как примерной «жене», пора было бы браться за скалку.

Наше прощание прервали тихие шаги по коридору — и на секунду я испытала разочарование: не могла Клэр подождать минутку? Но, разглядев в полумраке коридора ее заплаканное лицо, тут же забыла о собственной досаде. Еще ни разу за все то время, что Клэр жила в этом доме, я не видела ее слез. Всегда сдержанная, аккуратная, несколько сухая внешне, она напоминала строгую и терпеливую няньку для чужих непослушных чад, но в этот момент сама вызывала ассоциации с одним из них. Струящиеся влажные дорожки на щеках, растрепанные темные волосы, опухшие веки и закушенные губы. Подбородок ее дрожал, а в вытянутых вперед ладонях лежало что-то темное, влажное и шерстяное.

Я тут же подскочила к ней.

— Клэр, что это?

Борясь с рыданиями, она ответила:

— Дина, это Смешарики. Мертвые. Остальные там… под лестницей… сидят грустные, боятся выйти. Дина, эти люди убили пятерых!

И она разрыдалась в голос.

На душе вдруг стало тяжело. Неужели эти маленькие обездвиженные комки — наши Пушистики? Те самые, что так отважно стояли на страже этого дома? Глядя на темную шерсть и закрытые глаза (у одного был немного приоткрыт маленький беззубый рот), я почувствовала, что сейчас сама начну рыдать. Наши чудики… наши Смешарики, просившие у телевизора «нанас». А теперь просто маленькие клочки, навсегда забывшие, как дышать. С кровью, с бурыми пятнами на боках, охладевшие внутри.